Шрифт:
Закладка:
Хотя большинство федералистов не стремились упразднить штаты и весь государственный суверенитет, они хотели убедиться, что у национального правительства достаточно полномочий для управления. В ходе судебных процессов над мятежниками во время восстаний Виски и Фриса федеральные суды предложили широкое "конструктивное" толкование государственной измены в Конституции, утверждая, что простое вооруженное противодействие статуту приравнивается к развязыванию войны против Соединенных Штатов. Если целью восстания было "подавление акцизных контор и предотвращение исполнения акта Конгресса с помощью силы и запугивания", - заявил судья Патерсон на процессе по делу виски-бунтарей, - "преступление, по юридической оценке, является государственной изменой; это узурпация власти правительства; это государственная измена путем развязывания войны". Для Патерсона не имело значения, что обвинение не смогло представить двух свидетелей явных действий подсудимого. Федералисты намеревались подавить беспорядки. Те же самые соображения лежали в основе суда над мятежниками Фриса в 1799 году. Хотя Джон Фриз и толпа спасли восемнадцать человек от федерального маршала и его помощников, выстрелов не последовало, а пленники впоследствии без сопровождения добрались до Филадельфии, где сдались в руки закона. Тем не менее, Фрис был обвинен и дважды осужден за государственную измену за развязывание войны против Соединенных Штатов. Определить бунт и спасение как государственную измену было большой натяжкой - "новый эксперимент", говорили адвокаты, - но в атмосфере 1799 года федералисты были напуганы.43
Не меньшее значение для укрепления власти федерального правительства имели усилия федералистов по созданию закона о банкротстве для всей страны. Основной целью принятия единого национального закона о банкротстве 1799 года было желание федералистов, как выразился конгрессмен Джеймс Байярд из Делавэра, "объединить и натурализовать Соединенные Штаты, ... скрепить различные части Союза и теснее связать нацию с федеральным правительством".44
Пожалуй, самой важной из попыток федералистов укрепить национальную власть в 1790-х годах было их утверждение о том, что федеральные суды обладают юрисдикцией в отношении преступлений, совершенных по общему праву. Федералисты утверждали, что федеральные суды могут использовать так называемое американское общее право - свод прецедентов и практики, взятых из неписаного английского общего права и адаптированных к американским условиям, - для наказания за преступления против Соединенных Штатов и их правительства даже в отсутствие конкретных федеральных уголовных законов.
Первое обращение верховного судьи Джона Джея к большому жюри весной 1790 года обозначило обширную область юрисдикции национального общего права. Он сказал присяжным, что их обязанность распространяется "на расследование и представление всех преступлений любого рода, совершенных против Соединенных Штатов", под которыми он, по-видимому, подразумевал практически любой пример противоправных действий против нации или ее правительства, независимо от того, запрещены они федеральным уголовным законом или нет.45 В 1793 году судья Джеймс Уилсон в обвинении большого жюри пошел еще дальше в расширении юрисдикции федеральных судов, заявив, что право наций является частью того, что он назвал "общим правом" Соединенных Штатов.
В 1790-х годах большинство судей-федералистов почти не сомневались в существовании федерального общего закона о преступлениях, адаптированного к американским условиям. Фактически, они полагали, что ни одно национальное правительство не может по праву называть себя настоящим правительством, если оно не имеет законных средств для защиты себя с помощью одного лишь судебного разбирательства. Как заявил в 1799 году председатель Верховного суда Эллсворт, деяния, "явно разрушающие правительство или его полномочия, которые народ постановил считать существующими, должны быть преступными". По словам Эллсворта, нет необходимости конкретизировать эти преступные деяния законодательным актом, "поскольку они легко воспринимаются и определяются известными и установленными правилами; я имею в виду максимы и принципы общего права нашей страны".46
Вероятно, ни одна концепция федералистов в 1790-х годах не казалась республиканцам более угрожающей по своим последствиям, чем идея о том, что в федеральных судах действует общий закон о преступлениях. Общее право, как отмечали республиканцы, "было полной системой для управления всеми делами страны. Оно . ...касалось всех вещей, для которых необходимы законы". По словам Мэдисона, юрисдикция общего права в отношении преступлений "наделила бы судебный департамент полномочиями, которые мало чем уступают законодательной власти". Если федеральные суды смогут использовать "обширный и многообразный" свод общего права для контроля над поведением американцев, то, заключил Мэдисон в своем знаменитом докладе собранию Вирджинии в январе 1800 года, одни только суды смогут "по-новому смоделировать всю политическую ткань страны".47
Хотя федеральные судьи отрицали, что они заново моделируют всю политическую ткань страны, они все же пытались использовать общее право для расширения национальной власти различными способами. Во время процессов над мятежниками в ходе восстаний Виски и Фриза федеральные суды использовали федеральное общее право для обоснования того, что федеральное правительство должно судить и наказывать мятежников за нарушение законов и практики штатов."Хотя в обычных случаях было бы хорошо согласовывать нашу практику с практикой штата, - заявил окружной судья Ричард Питерс на процессе по делу мятежников Виски, - судебная власть Соединенных Штатов не должна быть скована и контролируема в своей деятельности строгим следованием нормам и практике штата".48
Когда некоторые федералисты стали утверждать, что федеральные суды могут использовать общее уголовное право для наказания за клевету даже без закона о мятеже, республиканцы пришли в настоящую тревогу. Утверждение о том, что федеральная судебная власть может использовать общее право для наказания за преступления, заявил Джефферсон в 1799 году, было "самой грозной" доктриной, которую когда-либо выдвигали федералисты. Он сказал Эдмунду Рэндольфу, что все, что сделали монократы и аристократы-федералисты для тирании народа - создание Банка, договор Джея, даже Акт о подстрекательстве 1798 года - это "одинокие, незначительные робкие вещи по сравнению с дерзкой, наглой и огульной претензией на систему права для США без принятия их законодательным органом и настолько бесконечно превышающей их власть, чтобы принять ее".49 Если федералистам удастся установить эту доктрину, Джефферсон считал, что суды штатов окажутся не у дел. По его мнению, не может быть закона, который существовал бы помимо народной воли нации. А поскольку эта воля никогда не устанавливала общего права для Соединенных Штатов, да и вообще не имела права делать это при таком ограниченном правительстве, федеральное правительство не содержало такого общего права.50
Не без оснований республиканцы Джефферсона к 1800 году убедились, что национальная судебная система стала не более чем агентом для продвижения дела федералистов. Некоторые федералисты в 1798-1799 годах полагали, что армия может
